Землекопы - Страница 27


К оглавлению

27

— Я помню, однажды в Магазине мы попробовали мясные консервы, — сказал пожилой ном, доверчиво глядя на Гримму. — У нас тогда случилось ужасное расстройство желудка.

— Нет, это совсем другое. Мы видели, как отведавшие этого порошка крысы погибали в страшных муках, — сказала Гримма, содрогнувшись при воспоминании об этом.

— Вот оно что…

Номы снова посмотрели на лоток. В этот миг сверху послышался какой-то глухой удар. В конторе был человек.

Он сидел в старом вращающемся кресле и читал газету.

Номы разглядывали его сквозь щелку в полу. Огромные башмаки, широченные полотнища брюк, необъятных размеров пиджак, а над всем этим — лысина с отблеском электрического света.

Прошло немало времени, прежде чем великан отложил газету и протянул руку к лежавшему на столе пакету с бутербродами, на каждом из которых свободно уместилось бы несколько номов. Рядом стоял термос, из которого струился густой ароматный пар.

Видевшие все это номы поспешили вниз, чтобы доложить обстановку Гримме, которая по-прежнему не отходила от лотка. Выбрав шестерых номов постарше и поумнее, она велела им оберегать лоток от детей.

— Он ничего не делает, — услышала Гримма. — Просто сидит в кресле. Только раз или два подходил к окну.

— Наверняка он пробудет здесь всю ночь, — сказала Гримма. — Видимо, люди хотят выяснить, кто здесь проказничает.

— Что будем делать?

Гримма сидела, подперев подбородок руками.

— На том конце каменоломни есть старый гараж, — наконец проговорила она. — Можно перебраться туда.

— Доркас сказал… Доркас говорил, что там очень опасно, — робко возразил один из номов. — Из-за всяких веществ, которые там хранятся. Он предупреждал, что там очень опасно.

— Опаснее, чем здесь? — спросила Гримма лишь с тенью своего былого сарказма.

— Ты права.

— Прошу вас, выслушайте меня, пожалуйста, — послышался женский голос.

Голос принадлежал одной из молодых мам. Все они относились к Гримме с благоговейным восторгом, поскольку она позволяла себе повышать голос на мужчин и лучше всех умела читать. Женщина держала на руках ребенка и почтительно приседала после каждой фразы.

— Что тебе, Соррит? — спросила Гримма.

— Понимаете, дети ужасно проголодались. А здесь для них нет никакой подходящей еды. — В глазах женщины была мольба.

Гримма кивнула. Съестные припасы, вернее, то, что от них осталось, находились в другом месте. К тому же люди обнаружили почти все их запасы картофеля — видимо, именно поэтому им и пришло в голову положить ядовитый порошок. Но если бы даже не это, номы все равно были лишены возможности развести костер, и у них не было мяса. Уже много дней никто не выходил на охоту, поскольку Нисодемус внушал всем, что о них позаботится Арнольд Лимитед (осн. 1905).

— Как только рассветет, мы отправим на охоту всех, кого можно, — пообещала Гримма.

Номы задумались. До рассвета оставалась целая вечность. Ведь для номов ночь тянется, как целых три дня.

— На дворе много снега, — сказал кто-то. — Это значит, что у нас есть вода.

— Мы-то еще можем обойтись без еды, — заметила Гримма. — А дети?

— Да и старики, — сказал еще кто-то. — Ночью снова будут заморозки. А мы остались без электричества и не можем развести костер.

Номы сидели, мрачно понурившись.

«Они уже не пререкаются между собой, — подумала Гримма. — Не ворчат. Дело обстоит слишком серьезно, чтобы ссориться и винить друг друга».

— Хорошо, — сказала она. — А вы как считаете, что нам следует предпринять?

Глава 11

I. Мы выйдем на свет.

П. Мы выйдем из подземелья.

III. Они проклянут тот день, когда увидели нас.

Книга Номов, Люди, ст. I–III

Человек отложил газету и прислушался.

В стенах что-то шуршало. Кто-то скребся под полом.

Человек покосился на стол. И что же? Несколько крохотных существ волокли по крышке стола его пакет с бутербродами. Человек выпучил глаза. Потом зарычал и попытался встать, но стоило ему распрямиться, как он почувствовал, что ноги его крепко привязаны к ножкам стула. Он с грохотом повалился на пол. В тот же миг целое полчище крохотных человечков, двигавшихся с такой быстротой, что он едва мог их разглядеть, выскочило из-под стола и принялось опутывать его множеством проводов. В считанные секунды он оказался связанным — не очень аккуратно, зато вполне надежно.

Поверженный великан с опаской следил за номами своими огромными глазами. Он широко разинул рот и что-то промычал, клацая зубами, похожими на громадные желтые плиты.

Однако двинуться с места не мог.

Бутерброды были с сыром и с какой-то пряной приправой, а в термосе, когда они открутили крышку, оказался кофе. «Еда как в Магазине, — говорили номы. — Настоящая еда. Когда-то мы только такую и признавали».

Из всех щелей и дыр в комнату высыпали номы. Возле стола стоял электрообогреватель. Большинство номов ровными рядами уселись перед его красным экраном, другие расхаживали по сделавшейся вдруг тесной комнате.

— Вот мы и одолели его, — говорили они. — Точь-в-точь как в «Путешествиях Пуловера»… или как там его звали. Чем они больше, тем больнее им падать!

Сформировалось даже некое философское направление, сторонники которого утверждали, что великана с бешеными глазами следует убить. Это случилось, когда номы нашли коробку.

Она стояла на одной из полок. Обычная желтая коробка. Только спереди на ней была изображена жалкая и очень несчастная крыса. А сзади большими красными буквами было написано: «Вон из дома!»

27