Землекопы - Страница 26

«Интересно! В холме прорыта большая яма, внутри которой находятся какие-то старые хибары с ржавыми крышами, а по краям тянется забор.

Машина с синей мигалкой как раз въезжает в ворота.

А перед воротами видимо-невидимо черных точек. Одна из них отделяется от общей массы и встает на дороге, преграждая путь машине. А остальные, остальные…

Устремляются прочь и бегут. Бегут что есть мочи».

Нисодемуса больше не видели, хотя на поиски его была отправлена группа дюжих номов, которые облазили всю округу.

Позже разнесся слух, будто в последний момент бедолаге все-таки удалось подпрыгнуть и уцепиться за какой-то. выступ в днище машины. Там он якобы и оставался, не смея взглянуть в глаза остальным номам, пока машина не укатила восвояси. А потом он отцепился от машины и провёл остаток дней в уединении. Нисодемус был по-своему неплохим номом, говорили о нем. Во всяком случае, он был искренен в своей вере и поступал так, как ему казалось разумным, поэтому если он не погиб и остался в живых, то это вполне справедливо.

Так гласила молва, и так записано в «Книге номов».

Ну а что номы могли думать наедине с самими собой в ночной тишине перед тем, как заснуть, — об этом нам знать не дано.

— Вокруг поезда и разбитого грузовика по-прежнему толпились люди. К месту происшествия на огромной, по человеческим меркам, скорости прибывали все новые и новые машины, главным образом с голубыми мигалками.

Знакомый «лендровер» тоже был там. Его водитель что-то кричал, указывая на покореженный грузовик. Он откинул помятый капот и тыкал пальцами в то место, где должен был находиться аккумулятор.

Ветер шелестел в высокой траве, росшей вдоль железной дороги. Но кое-где высокая трава шелестела без всякого ветра.

Доркас был прав, когда утверждал, что люди всегда возвращаются на прежние места. Вот и сейчас они вернулись в каменоломню, о чем неопровержимо свидетельствовали стоявшие у сараев три самосвала и сновавшие повсюду люди, приехавшие на них. Они чинили забор, сгружали с самосвалов коробки и ящики, наводили порядок в конторе.

Попрятавшись кто куда, номы с опаской прислушивались к доносившимся снаружи голосам. Для двух тысяч номов, сколь бы малы они ни были, оказалось не так-то просто найти надежное убежище.

День тянулся невероятно медленно. Номы коротали его как могли: кто забившись в темные щели в полу, кто в тени за ящиками и старыми корзинами, а кое-кто даже забрался на пыльные стропила под ржавой крышей.

Номы оказались буквально на волосок от смерти. Старый Манби де Галантерейя вместе со всеми родичами чуть не умерли от страха, когда кто-то из рабочих поднял обшарпанную коробку, за которой они укрылись. Их спасло только то, что они опрометью кинулись к груде старых жестянок и затерялись среди них. И, разумеется, то, что люди поразительно неприметливы.

Но это было еще не самое худшее.

Самое худшее было намного хуже.

Номы сидели в наполненной непривычными звуками темноте, не смея вымолвить ни слова и прекрасно сознавая, что их мир рушится. И. отнюдь не потому, что люди ненавидели номов. А потому, что люди попросту не замечали их.

Взять хотя бы электрическую проводку, которую установил Доркас. Сколько времени он потратил на то, чтобы соединить кусочки проводов и придумать безопасный способ извлекать электричество из коробки с предохранителями. Человек же, недолго думая, выдернул провода, поковырял отверткой и поставил новую коробку, уже с запором. А потом починил телефон.

Номы, большую часть жизни прожившие в Магазине, не мыслили своего существования без электричества. Они не помнили тех времен, когда обходились без света. Электричество стало для них такой же естественной потребностью, как воздух. И вот теперь они обречены жить в кромешном мраке.

Ощущение страха не покидало их ни на минуту. Грубые доски сотрясались у них над головой, осыпая их пылью и щепками. Грохот железа был подобен раскатам грома. Без устали стучал молоток. Словом, люди вернулись, и, судя по всему, надолго.

Однако номы ошиблись. Когда зимнее небо стало темнеть, подобно стали, вынутой из плавильной печи, люди погрузились в машины и укатили.

Но перед этим они сделали нечто из ряда вон выходящее. Номам, нашедшим убежище под полом конторы, пришлось кинуться врассыпную, когда одна из досок неожиданно поднялась и огромная рука просунула вниз какой-то лоток. Затем доска была водворена на место, и снова все потонуло во мраке.

Номы недоумевали, с какой стати люди после всего, что случилось, решили оставить им еду.

Дело в том, что на лотке была насыпана горка муки. Не ахти какое лакомство, если сравнить с продуктами в Магазине, но для номов, за весь день не проглотивших ни крошки, в этот миг не существовало более изысканного кушанья.

Двое малышей подползли поближе к лотку, от дразнящего аромата у них потекли слюнки.

Один из малышей набрал целую пригоршню муки, собираясь отправить ее в рот.

— Не смейте это есть! — крикнула Гримма, протискиваясь к лотку.

— Но запах такой аппе… — простонал кто-то из номов.

— Вам знаком этот запах?

— Нет, но…

— Значит, вы не можете с уверенностью сказать, что эта мука годится в пищу. Я знаю, что это такое. Когда-то мы, то есть я жила в норе… Так вот, там, на дороге, было место, где люди останавливались, чтобы перекусить, и мы часто находили такой порошок рядом с мусорными баками. Им можно отравиться и умереть!

Номы уставились на безобидный с виду лоток. Еда, от которой можно умереть? Какая-то бессмыслица…